Сколько себя помню, я всегда чувствовал себя не таким как все. Не подумайте, что я заносился или гордился. Нет, я чувствовал, что я не такой в смысле — неправильный. В какой-то момент я понял, что я урод и изгой.
Самое удивительное, что и другие чувствовали мою на них непохожесть. Кто-то меня за это ненавидел, кто-то нет, но выделяли меня всегда. Ни в какой массе или толпе я не мог скрыться. Точно то же самое было и в жизни Тани.
Я бы очень хотел быть как все. Чтобы перестать чувствовать давление этой непохожести. Мне не доставляло удовольствия выделяться.
При этом я никогда не имел устремлений «обычного человека». Никогда не хотел, чтобы у меня все было «как у людей». Мне было плевать, как у людей. Мне хотелось своего.
Меня никогда не привлекала никакая работа или заработок. Меня не интересовали деньги. Я не хотел устроить уютную мещанскую норку-жизнь, и прятаться в нее.
Но внушаемое с детства ощущение неправильности было очень сильно. Да, оно не сделало меня другим, не заставило быть «как все», но очень сильно осложняло и ухудшало жизнь, создавало реальные и серьезные проблемы.
Только спустя десятилетия я стал подходить к оправданию себя. К началу позволения себе быть таким, какой я есть.
Все, что я пишу, я пишу для таких же, как я. Для особенных, для тех, кто имеет свободу и силу следовать себе, и в то же время страдающих от своей «неправильности». И читают меня только такие люди.
Вся моя работа в курсах и консультациях — это работа по реабилитации «неправильных». Потому что наша неправильность — это ложь. На самом деле мы и есть единственно правильные.
Для краткости я называю то, что делаю, помощью в решении проблем, но по большей части, если не целиком, это помощь в понимании себя, в самопознании. И в оправдании себя.
Слово «самопознание» ужасно затерто десятилетиями неправильного употребления, но очень хорошее. Да, я помогаю людям познавать и узнавать себя. И принимать себя.
Что я даю тем, кто ко мне обращается? Я даю понимание.
Я вас пойму, возможно, как никто в жизни вас никогда не понимал. И передам свое понимание вам. Это можно назвать и правдой о вас, но правды многие боятся, опасаются, что от нее будет больно. В отличие от пугающей правды, понимание мое будет для вас однозначно безболезненным, оправдывающим и успокаивающим.
Человеку требуется оправдание. Ему нужно быть оправданным, без этого никакая правда до него не дойдет.
Я не дам вам новую работу, хорошие отношения, не заработаю вам деньги. Потому что все это следствия того, что происходит в вашей душе. Вы получите главное — перемены в душе. Облегчение и ослабление гнета.
А это автоматически приведет к событийным переменам. Поверьте, они — самое простое, и произойдут c вами, когда в душе у вас ослабнет то напряжение, которое вас комкает, коверкает и сурово портит вашу жизнь. Напряжение от осуждения себя должно уйти, чтобы жизнь начала меняться.
И оно уйдет, это я гарантирую. Вам обязательно станет легче. Приходите.
7 комментариев
«При этом я никогда не имел устремлений «обычного человека». Никогда не хотел, чтобы у меня все было «как у людей». Мне было плевать, как у людей. Мне хотелось своего.»
И ваши слова про реакцию других на непохожесть- меня раньше это весьма удивляло и я не понимал в чём дело- я ведь реально ничего особенного не делал, чтобы как-то выделяться.
Ранее я много раз пытался делать как у людей и все их истории про успех, про деньги, про семью и т.п. и т.д., но как ни пытался — мне от этого было хуже. И ведь реально страдал от того что неправильный- но мне ваши статьи и слова очень помогли. Вы один из тех, кто помогли мне разрешить себе самому таким быть и черпать из этого силы.
Вот-вот, именно. Ты ничего не делаешь, чтобы выделиться, ты наоборот, стараешься спрятаться — а тебя все равно выделяют.
Потому что люди чувствуют слабых, тех, кто не отвечают. И ищут предлоги (мнимые недостатки) для того, чтобы докопаться. Поводом может быть что угодно. И избегание конфликта не помогает решить проблему. Надо тех. кто выделяет побороть — словом или силой.
Те, кто выделяются — не слабые.
Я много думаю о том, что вы пишите с Татьяной. Поделюсь своими мыслями.
Будто про меня написали. Интересно тут вот что: стоит мне начать принимать себя как есть, следовать себе, так сразу из изгоев перехожу в разряд привлекательных и своих, сразу окружают люди и зеркально же начинают одобрять меня, принимать меня. Даже если действуешь против них, воюешь. Появляется уважение какое-то. И принимают не все, некоторые, всех не надо. Но этого достаточно, чтобы не чувствовать гнета.
Тут дело в том, наверное, что не принимали-то нас не вообще все, а лишь какая-то часть людей, от которых мы зависели: родственники, учителя, воспитатели, работодатели, командиры в армии. У некоторых работа такая — не принимать людей, ничего личного. И мы не могли на непринятие, выраженное насилием или чмырением, публичным позором ответить. Пришлось признать свою «неправильность», чтобы приостановить или ослабить насилие и чмырение. И это признание себя «неправильным» так и зафиксировалось где-то в восприятии, конфликт заморозился, а злоба затаилась.
И тут же враги блокируют злобу стыдом, виной, типа, «не злись на меня, а злись на себя. ты виноват в том, что мы тебя чмырим, бьем, позорим». И всякий раз (у меня так) это все напоминает о себе, всплывают образы, стоит остаться в покое и тишине, показывающие мою несовершенность, изгойство, опыт насилия, провалов, позора. рисуют будущие провалы и неудачи. Что можно сделать? Я решил ответить на насилие и чмырение насилием и чмырением же. Я просто ВСЕХ посылаю на[…], всех тех, кто делал больно и не принял меня. Я отказался от таких людей. И образы исчезли. И морально я готов отказаться ото всех людей на планете. Что изменится для меня? В худшем случае ничего во взаимоотношениях с другими. но все изменилось в отношении себя — я получаю успокоение, я возвращаюсь к себе.
И исчезла социофобия! Социофобия — ни что иное, как страх чмырения другими, когда сам себя чмыришь! Принял себя, готов воевать за себя, за свою самособойность — исчезла и социофобия. Помню как девушка, которую я очень любил, охарактеризовала меня не лучшим образом, причем она мало что обо мне знала. И я после этого стал бояться девушек. Стоило разлюбить ее через неделю и «послать» — страх девушек полностью исчез!
Конечно, бывают откаты, потому что я иногда устаю и от усталости появляется (суб-)депрессия и от нее ощущение малосилия, что я не смогу победить в войне. И тогда начинаю снова, заранее «проигрывать» будущую возможную войну, предавать себя, чтобы не вызвать гнева врагов, сам себя чмырить по тем поводам, по которым «могли бы» чмырить меня люди, от которых я завишу на текущий момент. Но отдых, хорошее питание и посыл всех на[…] снова возвращает меня к своей ценности, глубинному спокойствию и уверенности в том, что смогу сделать то что хочу. Исчезает ощущение приниженности.
Только весь этот процесс «войны» он не одномоментен. У меня ушло около 10 лет на то, чтобы начать воевать за себя, а кто-то и не прекращал это, не проигрывал, не предавал себя и это позволило не погружаться в пучину самочмырения и мытарств. И жизнь этих людей сложилась иначе. Так вот, принять потерю большой части жизни не могу. Я мог не мучиться, а жить в удовольствии, стоило проявить мужество и настойчивость. но я поступил как трус.
Я бегал от правды, я искал способы получить преимущество хоть в чем, компенсировать ощущения приниженности через профессию. Все это не помогло, а увело в сторону от решения проблемы, затянуло время. Все воюют и все стоят перед выбором — воевать или сдаться. Я на тот момент СДАЛСЯ и за это я ругаю себя и принять это не могу. Слишком большие и болезненные потери. Эти годы прошли не в беспамятстве. Я вел дневник и иногда перечитываю. Прогресс в том, что впервые я чувствую жалость к себе. Жалость к себе нужна для оправдания себя. Плачу, просто рыдаю часами. Цена предательства себя очень высока. Я даже сейчас плачу, понимая, сколько всего я потерял, отказавшись от себя. И как виню всех тех, кто должны были меня поддерживать, например, родители, а не чмырить и бить, как делали все посторонние люди, прогибая меня под уродливое, низкосортное общество извращенцев. И делали это с того моего возраста, когда я и понять не мог, что происходит. Они давили, но не передавили, не дали повода для бунта. Вот это подло!
И что с ними делать? Мстить? Они сами такие же, жалко. Простить — невозможно. Обида есть. Искупить вину? Один родитель так и делает. Сам, даже извиняется периодически. И знаете что? Я после извинений, а потом искупления «вещами», которые не особо-то мне и нужны впервые почувствовал поддержку, которой никогда не было. И будто оказался по другую сторону баррикады. И это мне повезло, что хоть через 15 лет я получил извинения. А кто-то всю жизнь в одиночку противостоит всем.
Таким образом, непринятие себя я переслал по адресу — на непринятие других, на ответ врагам. Но боль потерь от этого не исчезает. Иногда кажется, что этот шрам — он навсегда. Война меняет человека необратимо. Об этом много писано в воспоминаниях людей, ее переживших.
Сильная история, Саша. Да, боль остается. Но мне кажется, не навсегда.
Как будто обо мне написано. И добавить нечего…